Какой глубокой уверенностью в рациональном устройстве мира и какой жаждой познания даже мельчайших отблесков рациональности, проявляющейся в этом мире, должны были обладать Кеплер и Ньютон. Люди такого склада черпают силу в космическом религиозном чувстве. Один из наших современников сказал, и не без основания, что в наш материалистический век серьезными учеными могут быть только глубоко религиозные люди.

В наш век слишком много читают, это мешает быть мудрыми.

Когда-то, свадебным смущенная нарядом,
Здесь, в мире суеты, со мной ты стала рядом,
И было трепетно соприкасанье рук.
По прихоти ль судьбы все совершилось вдруг?
То был не произвол, не беглое мгновенье,
Но тайный промысел и свыше повеленье.
И прожил я свой век с любимою мечтой,
Что будем, ты и я, единством и четой.
Как из души моей ты черпала богато!
Как много свежих струй влила в нее когда-то!
Что создавали мы в волнении, в стыде,
В трудах и бдениях, в победах и беде,
Меж взлетов и потерь,- то, навсегда живое,
Кто в силах довершить? Лишь мы с тобою, двое

Сколь зависти достоин Тот, кто, теряя мощь, теряет жизнь, как воин, И сколь казним судьбой отважный человек, Который долго жил и пережил свой век!

Одна из отличительных характеристик нашего века состоит в том, что мы все знаем и ничего не делаем.

Где приют для мира уготован?
Где найдет свободу человек?
Старый век грозой ознаменован,
И в крови родился новый век.

Те, кто сравнивает век, в котором им выпало жить, с золотым веком, существующим лишь в нашем воображении, могут рассуждать о вырождении и крахе; но тот, кто хорошо осведомлен о прошлом, никогда не станет отчаиваться по поводу настоящего.

Коль век не сократить, ни удлинить нельзя
Ценить не стоит жизнь, но и винить нельзя.
Увы, тебе и мне доставшиеся судьбы-
Не воск, руками их перелепить нельзя.

Не кончился еще срок золотого века: Невольно в наши дни в груди у человека при виде золота захватывает дух.

Не проливать ничьей крови, обеспечить покой всему миру и мир своему веку — вот высшая доблесть.

Величие нас как людей заключается не столько в возможности построить мир снова - это миф атомного века, - а в возможности изменить себя.

С приходом сияния нового дня
днем меньше осталось у вас и меня,
ах, дни озоруют и век наш воруют
при свете ярчайшего в мире огня.

Качаясь на волнах эфира,
Минуя горы и моря,
Лети, лети голубкой мира,
О песня звонкая моя!
И расскажи тому, кто слышит,
Как близок долгожданный век,
Чем ныне и живет и дышит
В твоей отчизне человек.
Ты не одна - их будет много.
С тобой летящих голубей,-
Вас у далекого порога
Ждет сердце ласковых друзей.
Лети в закат багрово-алый,
В удушливый фабричный дым,
И в негритянские кварталы,
И к водам Ганга голубым.

Хороша эта женщина в майском закате,
Шелковистые пряди волос в ветерке,
И горенье желанья в цветах, в аромате,
И далёкая песня гребца на реке.
Хороша эта дикая вольная воля;
Протянулась рука, прикоснулась рука,
И сковала двоих - на мгновенье, не боле,-
Та минута любви, что продлится века.

Природа — сфинкс. И тем она верней Своим искусом губит человека, Что, может статься, никакой от века Загадки нет и не было у ней.

Будь весел - короток наш век - он горя твоего не стоит.
Забот о малом и большом - что спрашивать с него! - не стоит.
Ячменное зерно, и то - стократ весомее его.
Все правосудие его - мизинца, и того не стоит.
И сам он, и его тепло, и дня его случайный свет -
Чуть холод утренний дохнет - мгновенья одного не стоит.
Ты говоришь: не может быть, чего-то все же стоит он.
Вглядись же пристальней в него: клянусь, он ничего не стоит.

Будь сдержан — в любых случаях будь выше случайного. Порывы страсти — скользкие места для благоразумия, гляди, как бы не сорваться. Мгновение гнева либо восторга заведет дальше, чем часы хладнокровия; поддашься на миг — казниться будешь век. Умысел недруга готовит эти соблазны благоразумию, дабы прощупать почву, разведать замысел; пользуясь подобными отмычками, он проникает в тайны и похищает самое заветное сокровище. Защищайся сдержанностью, особенно при внезапностях. Великая надобна твердость, чтобы не дать страсти закусить удила; нет цены тому, кто и на коне благоразумен. Кто знает опасность, двигается осторожно. Легким кажется слово тому, кто его бросит, но тяжелым, в кого угодит.

Беда нашего века: ещё недавно в оправдании нуждались дурные поступки, теперь в нём нуждаются поступки добрые.

Как роскоши развратный сон,
Упадок и болезнь сменяет,
Так смерть в себе отмщение несёт,
И пролитая кровь к возмездию взывает.
Безумной ярости волна
Сей кровью рождена от века,
Спустив на род людской напасть,
Свирепейшего зверя - Человека.

Все, что видишь, все, что любишь, недостойно мудреца,
Зелень, и миндаль, и вина - нет им счета, нет конца!
Мир - змея, а честолюбец - это тот, кто ловит змей,
Но змея от века губит неудачного ловца.

Приходится решить, может ли народ, раз осознавший, что он в течение века шел по ложному пути, в один прекрасный день простым актом сознательной воли вернуться по пройденному следу, порвать с ходом своего развития, начать его сызнова, воссоединить порванную нить своей жизни на том самом месте, где она некогда, не очень-то ясно каким образом, оборвалась.

Не смешно ли весь век по копейке копить, Если вечную жизнь всё равно не купить? Эту жизнь тебе дали, мой милый, на время, - Постарайся же времени не упустить.

Человек с человеком испокон веку ведут монолог.

Вино располагает к нежностям и разжигает. От выпитого в большом количестве неразбавленного вина бегут, исчезая, заботы. Тогда на сцену является смех, тогда и бедняк собирается с духом, тогда проходят грусть, заботы и морщины на лбу, тогда намерения становятся искренними — что так редко в наш век, — вино уничтожает всякую искусственность. Здесь красавицы часто пленяли сердца молодых людей, и любовь в вине оказалась огнем в огне.

Как посравнить да посмотреть Век нынешний и век минувший...

Понятие счастья бесконечно разнообразно. Во все века, у всех народов, у всех классов иначе понимали счастье... Если сравнить воздушные замки крестьянина и философа, то архитектура окажется различной.

Представления о добре и зле так сильно менялись от народа к народу, от века к веку, что часто прямо противоречили одно другому.

Чьё сердце не горит любовью к милой, -
Без утешенья влачит свой век унылый.
Дни проведённые без радостей любви,
Считаю тяготой ненужной и постылой.

От века так заведено: кто чашу радости вкусил,
Сто кубков горечи тому судьба велит испить до дна!

Лучше весь век учиться, нежели пребыть незнающим.