Жить без тебя я не сумею, нет! - зачем так часто говорят и лгут? Ведь услыхав убийственный ответ, никто не умирает. Все живут.

Круг от лампы жёлтый... Шорохам внимаю.
Отчего ушёл ты? Я не понимаю...

И я бежал когда-то без оглядки
От бремени сердечных мук своих;
Мечтал, чтоб пламень этой лихорадки
Во мне угас, смирился и затих;

Я славил тех, кому хватает воли
И резкой беспощадности меча,
Кто может, глух к чужой беде и боли,
Не сомневаться и рубить сплеча,

И только позже понял: свойства эти -
Решимость, сила, как ни назови, -
Не часто нам встречаются на свете,
Но всё же чаще истинной любви.

Расстояние: версты, мили… нас расставили, рассадили, чтобы тихо себя вели по двум разным концам земли.

Всё кончено: меж нами связи нет.
В последний раз обняв твои колени,
Произносил я горестные пени.
Всё кончено - я слышу твой ответ.
Обманывать себя не стану вновь,
Тебя тоской преследовать не буду,
Прошедшее, быть может, позабуду -
Не для меня сотворена любовь.
Ты молода: душа твоя прекрасна,
И многими любима будешь ты.

Я не унижусь пред тобою;
Ни твой привет, ни твой укор
Не властны над моей душою.
Знай: мы чужие с этих пор.

Всякое расставание — предвестник последней разлуки.

Как ужасно расставаться, если знаешь, что любишь и в расставании сам виноват.

Лучшая любовь - та, с которой скоро расстанешься, которая никогда не ощетинивается шипами ненависти, но тихо уходит в прошлое, оставляя не болезненные уколы, а только душистый аромат сожаления.

О, по каким морям и городам
Тебя искать? (Незримого - незрячей!)
Я проводы вверяю проводам,
И в телеграфный столб упершись - плачу.

Мало суметь уйти; сумей, уйдя, не вернуться.

Мужчина громко негодует на женщину, которая его разлюбила, и быстро утешается; женщина не столь бурно выражает свои чувства, но долго остается безутешной.

Самое правильное при расставании - уйти

Мы любим своих матерей,
почти не задумываясь об этом,
И не осознаем всей глубины этой любви,
пока не расстанемся навсегда.

Задыхаясь, я крикнула: «Шутка
Все, что было. Уйдешь, я умру».
Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал мне: «Не стой на ветру».

В любви излишен, друзья, совет.
Трудно в чужих делах разбираться.
Пусть каждый решает, любить или нет?
И где сходиться и где расставаться?

Многое мы охотно бросили бы, если бы не боязнь, что кто-нибудь другой это подберет.

Который уж, ну который - март?!
Разбили нас - как колоду карт!

Как говорят инцидент исперчен
любовная лодка разбилась о быт
С тобой мы в расчете
И не к чему перечень
взаимных болей бед и обид.

Если бы Вы сейчас вошли и сказали: «Я уезжаю надолго, навсегда», - или: «Мне кажется, я Вас больше не люблю», - я бы, кажется, не почувствовала ничего нового: каждый раз, когда Вы уезжаете, каждый час, когда Вас нет - Вас нет навсегда и Вы меня не любите.

Угасание любви - вот неопровержимое доказательство того, что человек ограничен и у сердца есть пределы.

«Я потерял мою росинку», — жалуется цветок утреннему небу, потерявшему все свои звезды.

Никогда не видьтесь после расставания с теми, которых когда-то любили. Это нехорошие встречи, все равно как с покойником.

Счастье для Вас, что Вы меня не встретили. Вы бы измучились со мной и все-таки бы не перестали любить, потому что за это меня и любите! Вечной верности мы хотим не от Пенелопы, а от Кармен, - только верный Дон-Жуан в цене! Знаю и я этот соблазн. Это жестокая вещь: любить за бег - и требовать (от Бега!) покоя. Но у Вас есть нечто, что и у меня есть: взгляд ввысь: в звёзды: там, где и брошенная Ариадна и бросившая - кто из героинь бросал? Или только брошенные попадают на небо?

Только если окончательно расстанешься с человеком, начинаешь по-настоящему интересоваться тем, что его касается.

От огня твоей страсти лишь дым исходил,
Сердцу мало надежд он с собой приносил.
Повстречаться с тобой я прилежно старался,
Но раз не было счастья - бесплоден мой пыл!

Прости! - мы не встретимся боле,
Друг другу руки не пожмём;
Прости! - твоё сердце на воле...

Быть может, когда ты уйдешь от меня,
Ты будешь ко мне холодней.
Но целую жизнь, до последнего дня,
О друг мой, ты будешь моей.

Любовь никогда не ведает глубины своей до часа расставания.

В каждой перемене, даже в самой желанной, есть своя грусть, ибо то, с чем мы расстаёмся, есть часть нас самих. Нужно умереть для одной жизни, чтобы войти в другую.