Трудна, упорна и неверна, благодаря возможности ошибок, бывает борьба научного миросозерцания с чуждыми ему концепциями философии или религии — даже при явном их противоречии с научно-господствующими представлениями. Ибо философия и религия тесно связаны с теми более глубокими, чем логика, силами человеческой души, влияние которых могущественно сказывается на восприятии логических выводов, на их понимании.

Возможно ли, что бог, искупивший род человеческий смертью своего единственного сына, или, вернее, сам ставший человеком и умерший за людей, обрёк на ужас вечных мучений почти весь род человеческий, за который он умер?... Подобная концепция чудовищна, омерзительна. Она делает из бога или воплощенную злость, и притом злость бесконечную, создавшую мыслящие существа, чтобы сделать их навеки несчастными, либо воплощённое бессилие и слабоумие, не сумевшее ни предугадать, ни предотвратить несчастья своих созданий...

Во всяком произведении искусства, великом или малом, вплоть до самого малого, все сводится к концепции.

Губят тебя твои же концептуальные и аналитические замашки, например, когда при помощи языка анатомируешь свой опыт и тем лишаешь сознание всех благ интуиции.

Человек должен быть к себе требователен, - я считаю. Более-менее, если он может, конечно. И не прятаться там «за» или «в» концепцию или философию. Человек - не сумма того, во что он верит или на что он уповает. Не сумма своих убеждений. Человек - сумма своих поступков…

Концепции в лучшем случае могут служить для отрицания друг друга, подобно тому как одним шипом можно удалить другой. Когда же шип удален, надо выбросить оба. Только в глубоком безмолвии мы действительно оставляем концепции позади. Слова и языки имеют дело только с концепциями и потому не могут приблизить к Реальности.

Когда вы узнаете с абсолютной убеждённостью, что ничто не может повредить вам, кроме вашего воображения, вы перестанете уделять внимание своим страхам, концепциям и представлениям, и будете жить только Истиной.

Вряд ли тов. Бухарин сумеет объяснить с точки зрения своей «концепции», как это «нация Обломовых» могла исторически развиваться в рамках огромнейшего государства… И никак не понять, как русский народ создал таких гигантов художественного творчества и научной мысли, как Пушкин и Лермонтов, Ломоносов и Менделеев, Белинский и Чернышевский, Герцен и Добролюбов, Толстой и Горький, Сеченов и Павлов.