Недавно снимали бал Сатаны, когда 300 самых красивых манекенщиц и стриптизерш города Санкт-Петербурга ходили голыми вокруг меня одного, одетого. Это были самые сложные съемки!

Без хэппи-энда триллер - не бестселлер.

Из всех искусств для нас важнейшим является кино.

Самое важное средство передачи обычному человеку образа желательной личности — это кино. Молодая девушка старается в выражении лица, в прическе, в жестах подражать высокооплачиваемой звезде, считая все это самым многообещающим путем к успеху. Молодой человек старается быть похожим на героя, которого видит на экране. Хотя обычный человек имеет мало контактов с жизнью самых преуспевающих людей, его отношения со звездами кино — дело другого рода.

Картина, которую хвалят больше, чем десять процентов публики, подлежит сожжению.

Надо уметь закрывать скучную книгу, уходить с плохого кино, и растоваться с людьми которые тобой не дорожат.

Человеческое счастье сегодня состоит в том, чтобы развлекаться. Развлекаться это значит получать удовольствие от употребления и потребления товаров, зрелищ, пищи, напитков, сигарет, людей, лекций, книг, кинокартин - все потребляется, поглощается. Мир это один большой предмет нашего аппетита, большое яблоко, большая бутылка, большая грудь; мы - сосунки, вечно чего-то ждущие, вечно на что-то надеющиеся - и вечно разочарованные.

Что-то я опопсел в последнее время. Надо бы в порнухе сняться.

Гораздо меньше на земле армян,
Чем фильмов, где играл
Джигарханян.

В конском черепе у дамы
Раздалось змеи шипенье,
Ну а «Кинопанорама»
Приняла это за пенье.

Она играет на пределе
Сексуалогию в кино.
А весь успех в роскошном теле
Доступном всем давным-давно.

Встречаются в холле американского небоскреба Кокшенов и Пуговкин.
- Эй, Джейк, хэллоу!
- О, хэллоу, Боб.

Бодряк, все равно где - в жизни, в кино, в книге, в песне - почему-то всегда оставляет впечатление слегка придурковатого.

Нет, он совсем не полоумный.
Из театра в театр неся свой крест,
Всегда выигрывает в сумме
От этой перемены мест.

Крутится судьбы моей кино,
капли будней мерно долбят темя,
время захмеляет, как вино,
а вино целительно, как время.

Я не понимаю этой игры, я не понимаю этого города, Голливуда! Я не понимаю их правил, я знаю только одно - они мне не нравятся!

Я не причисляю себя к представителям элиты, которые занимаются только серьёзным материалом, но мне хочется думать, что те фильмы, где я снимаюсь, что-то говорят о мире, помимо того, что просто делают кассовые сборы.

Я стараюсь вложить в своих героинь все, что у меня есть. Но, вместе с тем, я стараюсь не забывать, что кино - это не жизнь. Что бы вы ни думали о моих героинях, это не я. Я постоянно в поиске, и этот процесс бесконечен.

Если человек что-то начал писать, то уже не остановишь. И главное-то обидно... Человек может быть умным, даже интеллектуалом, может любить и знать хорошую литературу и кино, может иметь прекрасное образование, а писать при этом бессмысленное говно, и совершенно не будет этого видеть.

В кино жизненно важные решения принимают за 20 секунд, а воплощают за 5 минут. А это твоя жизнь.

В двух местах аплодируют только придурки: в кино и в самолете, когда он приземляется.

В любом случае, когда я иду в кино с Франсуазой, мне больше нравится смотреть на ее профиль, чем на экран. От тебя у меня кружится голова - в твою сторону. У меня начинает ломить шею: фильму надо быть действительно на высоте, чтобы сравниться с тобой. Я смотрю, как ты смотришь кино. Если ты смеешься, я решаю, что фильм смешной. Если плачешь, я решаю, что он трогательный. А если ты зеваешь, я засыпаю.

Не хочу быть летающим дедушкой французского кино.

Больше не вернусь ни в кино, ни в театр. Теперь мой главный проект - ничего не делать и наслаждаться жизнью.

Глуха душа его, глуха,
как ни ломись, ни грохай.
И значит, в этом нет греха,
что и моя оглохла?
Давно оглохшие, давно
засохшие, как прутья,
немое, странное кино
все крутим, крутим, крутим.
Нема душа его, нема.
Я говорить умела,
но рядом с нею и сама,
как камень, онемела.
Забыты звуки и слова,
к тому же - как нелепо! -
слепа душа его, слепа,
вот и моя ослепла.
Хочу прозреть, хочу опять
услышать звуки, речи.
Хочу сказать, хочу обнять,
да только нечем, нечем.
Душа глуха, нема, слепа -
печальная личина!
Но все еще болит слегка
И, значит, излечима.

Мы живем в эпоху дилетантов: я сужу об этом исходя из того, как у нас руководят на самых высоких постах, отчего замерзают районы и проваливаются дома. Кинематограф - не исключение.

Люблю, когда кого-нибудь в кино сбрасывают с горы. И не только в кино. Да, особенно не в кино.

Я никогда особо не придираюсь к кино. На мой взгляд, если несколько сот человек целый год или около того каждый день собирались вместе, а многие из них безропотно соглашались терпеть на лице жирный грим, носить чужую одежду и кем-то притворяться с единственной целью меня позабавить, то я не стану разбираться, хорошо ли они сделали работу. Я доволен уже тем, что они так старались.

Я не пытаюсь сравнить себя с Шекспиром - это было бы даже не смешно, - но я думаю, что он, вполне возможно, писал бы для кино и телевидения, не говоря уже о Бродвее, живи он сегодня. И даже, может быть, звонил бы в «Стандарты и Практику» и пытался их убедить, что сцена насилия в пятом акте «Юлия Цезаря» необходима... не говоря уже о том, что написана со вкусом.

Кино не победит книги. Все эти ребята, типа Кингсли Эмиса, постоянно твердят: книга мертва, общество сползает в трясину, культура уничтожена, кругом идиоты, имбецилы, телевидение, поп-музыка, разложение, дегенерация и все такое. И тут вдруг появляется чертов Гарри Поттер - гребаная хрень на 734 страницы, которая расходится пятимиллионным тиражом за двенадцать часов. Про себя я промолчу...