Театр — высшая инстанция для решения жизненных вопросов.

Я не знаю профессии, которая требовала бы более изысканных форм и более чистых нравов, чем театр.

Театр должен просвещать ум. Он должен наполнять светом наш мозг... Пусть же учат народ видеть вещи, людей, самого себя и ясно судить обо всем этом. Радость, сила и просвещение — вот три условия народного театра.

Пожалуйста, произнеси эту речь, как я показал тебе: легко и развязно. Если ты будешь кричать, как многие из наших актеров, так это мне будет так же приятно, как если бы стихи мои распевал разносчик. Не пили слишком усердно воздуха руками — будь умереннее. Среди потопа, бури и, так сказать, водоворота твоей страсти должен ты сохранить умеренность, которая смягчит их резкость. О, мне всегда ужасно досадно, если какой-нибудь дюжий длинноволосый молодец разыгрывает страсть в клочки, чтобы греметь в ушах райка, который не смыслит ничего, кроме неизъяснимой немой пантомимы и крика.

Трагическая роль тем лучше удается актеру, чем меньше он впадает в крайности. Безмерный ужас порождается именно умеренностью.

Большинство людей вместо того, чтобы стремиться к добру, жаждет счастья, блеска и долговечности; они подобны тем глупым актёрам, которые желают всегда играть большие, блестящие и благородные роли, не понимая, что важно не то, что и сколько играть, а как играть.

Вам надо перестать смешивать две вещи - умение ценить и понимать роли, даже целые пьесы, и способность воплощать их в игре… Между актером и автором отношение примерно такое же, как между плотником или каменщиком и архитектором. Им не обязательно понимать.

Играя других, актеры отвыкают быть самими собой.

Искреннее переживание — самое спорное в таланте актера. Оно может быть там, где его не замечают; и наоборот, можно предполагать его там, где его совсем нет.

Можно стать романистом или историком, но драматургами рождаются.

Все, что имеет конец, уже недолговечно. Конец наступает - и оказывается, что прошлое уже утекло. <...> Какой век отпущен каждому, тем он и должен быть доволен. Ведь актер может иметь успех и не играя от начала до конца драмы, достаточно ему понравиться в тех выходах, какие у него есть; так же и мудрым нет надобности доходить до последнего «Рукоплещите!».

Белая зависть - это особое ощущение для актёра. Оно подстёгивает, оно даёт тебе импульс двигаться дальше.

Театр — это такая кафедра, с которой можно много сказать миру.

Весь мир — театр, мы все — актеры поневоле, Всесильная Судьба распределяет роли, И небеса следят за нашею игрой!

Актер в обыденной жизни должен помнить, что он будет публично выступать в художественном зрелище.

В моей жизни был такой случай. Во время спектакля на сцене я почувствовал такой контакт со зрительным залом, как будто там сидел только один человек - мой друг. Казалось, скажи я тогда: «Встаньте» - и все встали бы. Тогда я и понял, что такое призвание актёра.

Не будь, однако же, и слишком вял. Твоим учителем пусть будет собственное суждение. Мимика и слова должны соответствовать друг другу; особенно обращай внимание на то, чтобы не переступать за границу естественного. Все, что изысканно, противоречит намерению театра, цель которого была, есть и будет отражать в себе природу: добро, зло, время и люди должны видеть себя в нем, как в зеркале. Если представишь их слишком сильно или слишком слабо, конечно, профана заставишь иногда смеяться, но знатоку будет досадно; а для вас суждение знатока должно перевешивать мнение всех остальных. Я видел актеров, которых превозносили до небес, — и что же? В словах и походке они не походили ни на христиан, ни на жидов, ни вообще на людей: выступали и орали так, что я подумал: должно быть, какой-нибудь поденщик природы наделал людей, да неудачно — так ужасно подражали они человечеству.

Театр наказывает тысячи пороков, оставляемых судом без наказания, и рекомендует тысячи добродетелей, о которых умалчивает закон. Театр вытаскивает обман и ложь из их кривых лабиринтов и показывает дневному свету их ужасную наружность. Театр развертывает перед нами панораму человеческих страданий. Театр искусственно вводит в сферу чужих бедствий и за мгновенное страдание награждает нас сладостными слезами и роскошным приростом мужества и опыта.

Чтобы театр мог воздействовать на жизнь, он должен быть сильнее, интенсивнее повседневной жизни. Таков закон тяготения: при стрельбе нужно целиться выше цели.

У актера есть дух, но мало совести духа. Он всегда верит в то, посредством чего заставляет уверовать и других, — он верит в себя самого!

Актеры, правьте ремесло, Чтобы от истины ходячей Всем стало больно и светло!

Самых хороших и самых плохих актеров мы видим отнюдь не на сцене.

Наша жизнь - одна бродячая тень, жалкий актер, который кичится какой-нибудь час на сцене, а там пропадает без вести; сказка, рассказанная безумцем, полная звуков и ярости и не имеющая никакого смысла.

Качество пьесы — это качество ее идей.

Актриса X сложена так чудесно, что, в каких бы туалетах она ни была, платья на ней не видно.

Когда актер не понимает, кого он играет, он поневоле играет самого себя.

Хороший актер может, как мне представляется, прекрасно сыграть самые глупые вещи и тем усилить их вредное влияние.

Сара Бернар превосходно играет роль великой актрисы.

Россия похожа на ложного генерала, над которым какой-то ложный поп поет панихиду. На самом же деле это был беглый актер из провинциального театра.

Для хороших актёров нет плохих ролей.