Я бы отдал весь свой гений и все свои книги за то, чтобы где-нибудь была женщина, которую беспокоила бы мысль, опоздаю я или нет к обеду.

Чрезмерная гордость — вывеска ничтожной души.

...Древние греки недаром говорили, что последний и высший дар богов человеку — чувство меры.

Хочешь быть счастливым? Выучись сперва страдать.

Наши недостатки растут на одной почве с нашими достоинствами, и трудно вырвать одни, пощадив другие.

Добро по указу — не добро.

Кто стремится к высокой цели, уже не должен думать о себе.

Спорь с человеком умнее тебя: он тебя победит, но из самого твоего поражения ты можешь извлечь пользу для себя.
Спорь с человеком ума равного: за кем бы ни осталась победа - ты по крайней мере испытаешь удовольствие борьбы.
Спорь с человеком ума слабейшего: спорь не из желания победы, но ты можешь быть ему полезен.
Спорь даже с глупцом: ни славы, ни выгоды ты не добудешь, но отчего иногда не позабавиться?

Если бы с молодостью уходило одно хорошее — то остальные возрасты человеческой жизни показались бы до того невыносимы, что всякий индивидуум перерезывал бы себе горло на 32-м году. Много дрязг плавает в шумных волнах молодости и уплывает с ними; а все-таки лучше этих волн нет ничего.

...Не в одних стихах поэзия: она разлита везде, она вокруг нас. Взгляните на эти деревья, на это небо — отовсюду веет красотой и жизнью, а где красота и жизнь, там и поэзия.

Музыка — это разум, воплощенный в прекрасных звуках.

Скептицизм всегда отличался бесплодностью и бессилием.

Видали ли вы старый серый камень на морском прибрежье, когда в него, в час прилива, в солнечный весёлый день, со всех сторон бьют живые волны - бьют, и играют, и ластятся к нему - обливают его мшистую голову рассыпчатым жемчугом блестящей пены? Камень остаётся тем же камнем - но по хмурой его поверхности выступают яркие цвета.

Коли может женщина получасовую беседу поддержать, это уж знак хороший.

Есть три разряда эгоистов: эгоисты, которые сами живут и жить дают другим; эгоисты, которые сами живут и не дают жить другим; наконец, эгоисты, которые и сами не живут и другим не дают.

На молчание-то мы все горазды; особенно наши женщины этим взяли:
иная возвышенная русская девица так могущественно молчит, что даже в подготовленном человеке подобное зрелище способно произвести легкую дрожь и холодный пот.

Сердце у нее было очень любящее и мягкое: жизнь её скоро перемолола.

...Всякая любовь, счастливая, равно как и несчастная, настоящее бедствие, когда ей отдаешься весь.