Нет сомнения в пользе страданий:
вихри мыслей и чувства накал,
только я из любовных свиданий
больше пользы всегда извлекал.

Увы, красавица, как жалко,
что не по мне твой сладкий пряник,
ты персик, пальма и фиалка,
а я давно уж не ботаник.

Увы, сколь коротки мгновения
огня, игры и пирования;
на вдох любого упоения
есть выдох разочарования.

Как бы счастье вокруг ни плясало,
приглашая на вальс и канкан,
а бесплатно в судьбе только сало,
заряжаемое в капкан.

Хотелось быть любимым и любить,
хотелось выбрать жребий и дорогу,
и теми я порой хотел бы быть,
кем не был и не стану, слава Богу.

Весной в России жить обидно,
весна стервозна и капризна:
сошли снега, и стало видно,
как жутко засрана отчизна.

Я живу, в суете мельтеша,
а за этими корчами спешки
изнутри наблюдает душа,
не скрывая обидной усмешки.

Живу привольно и кудряво,
поскольку резво и упрямо
хожу налево и направо
везде, где умный ходит прямо.

Одна из тайн той женской прелести,
что не видна для них самих -
в неясном, смутном, слитном шелесте
тепла, клубящегося в них.

Есть безделья, которые выше трудов,
как монеты различной валюты,
есть минуты, которые стоят годов,
и года, что не стоят минуты.

Не так обычно страшен грех,
как велико предубеждение,
и кто раскусит сей орех,
легко вкушает наслаждение.

Мы многих в нашей жизни убиваем -
незримо, мимоходом, деловито;
с родителей мы только начинаем,
казня их простодушно и открыто.

Душа не в теле обитает,
и это скоро обнаружат;
она вокруг него витает
и с ним то ссорится, то дружит.

Любовная ложь и любезная лесть,
хотя мы и знаем им цену,
однако же вновь побуждают нас лезть
на стену, опасность и сцену.

Одна журналистка из Киева отзывалась обо мне следующим образом: «Про Губермана говорили, что он грубиян и пошляк. А он совсем не такой. Мы вот шли вместе по снегу, он нас заботливо поддерживал и постоянно предупреждал: «Девочки, осторожно, не ***нитесь!»

Не всуе жизнь моя текла,
мне стало вовремя известно,
что для душевного тепла
должны два тела спать совместно.

Течёт апрель, водой звеня,
мир залит воздухом и светом;
мой дом печален без меня,
и мне приятно знать об этом.

Что ни век, нам ясней и слышней
сквозь надрыв либерального воя:
нет опасней и нету вредней,
чем свобода совсем без конвоя.

Дороги к русскому ненастью
текли сквозь веру и веселье;
чем коллективней путь ко счастью,
тем горше общее похмелье.

В прошлом были те же соль и мыло,
Хлеб, вино и запах тополей;
В прошлом только будущее было
Радужней, надежней и светлей.

В годы надежды плодятся поэты,
А в пору гниенья - начальство.

Какие способности спали во мне!
Проснулись и смылись куда-то.

России посреди, в навечной дреме,
лежит ее растлитель и творец;
не будет никогда порядка в доме,
где есть непохороненный мертвец.

Наши мысли и дела - белее снега,
даже сажа наша девственно бела;
только зря наша российская телега
лошадей своих слегка обогнала.

Для всех у нас отыщется работа,
всегда в России требуются руки,
так насухо мы высушим болота,
что мучиться в пустынях будут внуки.

Горжусь, что в мировом переполохе,
в метаниях от буйности к тоске -
сознание свихнувшейся эпохи
безумствует на русском языке.

Я живу - не придумаешь лучше,
Сам себя подпирая плечом,
Сам себе одинокий попутчик,
Сам с собой не согласный ни в чём.

Сегодня для счастливого супружества
у женщины должно быть много мужества.

У женщин юбки всё короче;
коленных чашечек стриптиз
напоминает ближе к ночи,
что существует весь сервиз.

Мы дарим женщине цветы,
звезду с небес, круженье бала,
и переходим с ней на ты,
а после дарим очень мало.