Изведав быстрых дней течение,
я не скрываю опыт мой:
ученье - свет, а неучение -
уменье пользоваться тьмой.

К бумаге страстью занедужив,
писатель был мужик ледащий;
стонала тема: глубже, глубже,
а он был в силах только чаще.

Среди красавиц всех времен
Страшнейшим из возможных оскорблений
Считалось - если долго ей никто
Не делал непристойных предложений

Поскольку я большой философ,
то жизнь открыла мне сама,
что глупость - самый лучший способ
употребления ума.

Я живу, незатейлив и кроток,
никого и ни в чём не виня,
а на свете всё больше красоток,
и всё меньше на свете меня.

Люблю людей и по наивности
открыто с ними говорю.
И жду распахнутой взаимности,
а после горестно курю....

Всегда мне было интересно,
Как поразительно греховно:
Духовность женщины - телесна,
А тело - дьявольски духовно.

Мой разум честно сердцу служит,
всегда шепча, что повезло,
что всё могло намного хуже,
ещё херовей быть могло.

Я женских слов люблю родник
И женских мыслей хороводы,
Поскольку мы умны от книг,
А бабы - прямо от природы.

Добру доступно все и все с руки,
Добру ничто не чуждо и не странно,
Окрестности добра столь велики,
Что зло в них проживает невозбранно.

Что ни день - обнажившись по пояс,
я тружусь в огороде жестоко,
а жена, за мой дух беспокоясь,
мне читает из раннего Блока.

С авоськой, грехами нагруженной,
таясь, будто птица в кустах,
душа, чтоб не быть обнаруженной,
болит в очень разных местах.

Вновь закат разметался пожаром - это ангел на Божьем дворе жжет охапку дневных наших жалоб. А ночные он жжет на заре.

К нам хлынуло светлой волной
обилие планов и мыслей,
тюрьма оставалась тюрьмой,
но стало сидеть живописней.

Пока оратор в речи гладкой
молотит чушь, по лжи скользя,
люблю почёсывать украдкой
места, которые нельзя.

Не в силах жить я коллективно:
по воле тягостного рока
мне с идиотами - противно,
а среди умных - одиноко.

Услышь, Господь, мои рыдания.
избавь меня хотя б на год
и от романтики страдания,
и от поэзии невзгод.

Всем дамам нужен макияж, Для торжества над мужиками! Мужчина, впавший в ох. яж, Берется голыми руками!

Летит по жизни оголтело,
Бредет по грязи не спеша
Мое сентябрьское тело,
Моя апрельская душа.

Мужчина - хам, зануда, деспот,
мучитель, скряга и тупица;
чтоб это стало нам известно,
нам просто следует жениться.

Мы чужие здесь. Нас лишь терпят.
А мерзавец, подлец, дурак
и слепые, что вертят вертел, -
плоть от плоти свои. Как рак.

Я это давно от кого-то услышал,
и сам убедился не раз:
несчастья на нас насылаются свыше,
а счастье - зависит от нас.

Про подлинно серьёзные утраты
жалеть имеют право лишь кастраты.

По дебрям прессы свежей
скитаться я устал;
век разума забрезжил,
но так и не настал.

Вчера взяла меня депрессия,
завесы серые развесила
и мысли черные зажгла.
А я не гнал мерзавку подлую,
я весь сиял, ее маня,
и с разобиженною мордою
она покинула меня.

Я никак не пойму отчего
так я к женщинам пагубно слаб;
может быть из ребра моего
было сделано несколько баб?

За женитьбу есть научный
и весьма весомый довод:
холостым повсюду скучно,
а женатым - только дома.

Еврей весьма уютно жил в России,
Но ей была вредна его полезность;
Тогда его оттуда попросили,
И тут же вся империя разлезлась.

Мир зол, жесток, бесчеловечен
и всюду полон палачей,
но вдоль него, упрям и вечен, -
добра струящийся ручей.

Весьма порой мешает мне заснуть
Волнующая, как ни поверни,
Открывшаяся мне внезапно суть
Какой-нибудь немыслимой херни.