Похвала недостойному лицу не возвышает хваленого, а унижает хвалителя.

Жизнь наша в старости - изношенный халат:
И совестно носить его, и жаль оставить.

Нет! нет! Я тут слуга покорный
И крикну разве: караул!
Да, кстати, сделав три поклона,
Я вас поздравлю с сыном Крона
Иль с Новым годом, всё равно!
Пусть жребий с счастьем заодно
Прядет в нём ваши дни из шёлка,
Пусть прыткой жизни одноколка
По свежим бархатным лугам
Везёт вас к пристани покойной!
И на заре и в полдень знойный
Пусть бережёт вас добрый дух!

... Как лихорадка,
Мятежных склонностей туман
Или страстей кипящих схватка
Всегда из края мечет в край,
Из рая в ад, из ада в рай!

Англичане говорят: время - деньги. Русские говорили: жизнь - копейка.

У нас от мысли до мысли пять тысяч верст.

В нашу поэзию стреляют удачнее, чем в Лудвига Филиппа: вот второй раз, что не дают промаха.

Можно похитить блестящую мысль, счастливое выражение; но жар души, но тайна господствовать над чувствами других сердец не похищаются.

Женщины правят, господствуют над нами, но чем? Слабостями своими, которые нас привлекают и очаровывают.

Сравнил я страх со щукою. Кто любит ее, тот заводи в пруду, но знай, что она поглотит всю другую рыбу. Кто хочет страха, заводи его в сердце подвластного, но помни, что он поглотит все другие чувства.

«Жаль, что я не выпивши, а то дал бы оплеуху этому мерзавцу», - говорил один оскорбленный, но трезвый мудрец.

За милой встречей вслед на жизненном пути
Как часто близок день утрат и расставанья.
И там, где молодость воскликнет: до свиданья!
Там старость говорит печальное прости.

Мне не к лицу шутить, не по душе смеяться,
Остаться должен я при немощи своей.
Зачем, отжившему, живым мне притворяться?
Болезненный мой смех всех слёз моих грустней.

Беда иной литературы заключатся в том, что мыслящие люди не пишут, а пишущие не мыслят.

Язык - инструмент; едва ли не труднее он самой скрипки. Можно бы еще заметить, что посредственность как на одном, так и на другом инструменте нетерпима.

Женское сердце - тёмная книга; как ни читай, ни перечитывай её в разных и многочисленных изданиях, а до всего не дочитаешься. Всё, кажется, идёт и читается просто, вдруг встретятся такие неожиданности, такие неправдоподобия, что разом срежет: становишься в тупик, и переворачиваются вверх дном все прежние испытания и нажитые сведения.

По жизни так скользит горячность молодая
И жить торопится, и чувствовать спешит.

Научи меня молиться,
Добрый ангел, научи!
Уст твоих благоуханьем
Чувства черствые смягчи!
Да во глубь души проникнут
Солнца вечного лучи,
Да в груди моей забьются
Благодатных слез ключи!
Дай моей молитве крылья,
Дай полет мне в высоту;
Дай мне веры безусловной
Высоту и теплоту!
Неповинных, безответных
Дай младенцев простоту
И высокою, святою
Нищих духом чистоту!
Дай стряхнуть земные узы
С прахом страннических ног,
Дай во мне угаснуть шуму
Битв житейских и тревог!
Да откроется тобою
Мне молитвенный чертог,
Да в одну сольются думу
Смерть, бессмертие и Бог.